Первой жертвой оказался Заэль. От затаскивания Нойторы через дверной проем лаборатории (Нойтора не упирался, мешал «воротничок»), его отвлек словно из ниоткуда появившийся на столе листок мятой бумажки. Заэль отцепился от Нойторы, взял бумажку и прочел обнаруженные на ней каракули:

«Что задумал наш Заэль?
Ренджи затащить в постель.
Как его он соблазнит?
Ты подумай, неофит:
Обнажит свой стройный стан
И нальет саке в стакан».

Рядом красовалась коряво нарисованная улыбающаяся рожица…
Прошла минута молчания. Заэль резко обернулся и стал выталкивать только что просочившегося через дверной проем Нойтору обратно. Тот и слова сказать не успел. Дверь лаборатории захлопнулась с такой силой, что на Квинту упал кусок штукатурки, причинивший бы обычному человеку сотрясение мозга. Нойтора же деловито почесал тыковку и удалился, оставив в стенах лаборатории одного Заэля, мерзко хихикающего над фотографиями Абарая Ренджи и бормочущего что-то вроде «великолепный план, только надо налить не саке, а…».

Ичимару, содрогаясь от нетерпения, ожидал увидеть ответную реакцию, но так ничего и не дождался… А проследить, чем занимается в лаборатории Заэль не представлялось возможным, так как сам Заэль систему слежения и придумал… Не было предела досаде беглого капитана, пока он не придумал выход. Теперь он достаточно разборчиво и выразительно писал обратный адрес. Вот теперь ответ, если будет, просто обязан дойти!
Следующим на очереди был Улькиора…

- Сколько раз повторять, Гриммджо? Не гадь по углам в моей комнате! У тебя что, март? К твоему сведению, здесь вообще нет времен года, а в мире живых декабрь…
После этой тирады Улькиора замолчал. Как оказалось минут на десять, сверля своими неподвижными глазами присмиревшего Гриммджо.
От появления второй дыры из-за взгляда зеленых блюдцев Гриммджо спас откуда ни возьмись спланировавший на подставленную Улькиорой ладонь помятый листок. Тот медленно развернул его и стал читать написанное:

«Ульке ночью жарко стало,
Скинул прочь он одеяло,
А под ним, мурлыча нежно,
Гриммджо спит и без одежды…»

Далее – корявая рожица и обратный адрес. Молчание затянулось еще минут на десять… Гриммджо не выдержал:
- Ну, и что пишут?
Улькиора вздохнул, помял в руках бумажку и изрек:
- Правду.
Затем он направился к письменному столу, взял ручку и стал что-то ожесточенно писать…

Ичимару уже попискивал от нетерпения, а ответ все не шел. Сейчас хотя бы можно было взглянуть и увидеть, чем занимается адресат. Улькиора что-то вдохновенно строчил. Самое обидное, что эту писанину разглядеть было совершенно невозможно, так как обзор закрывал полушлем Кватры. Больше никаких реакций не последовало.
- Скууучно!!! – возопил Гин. – С Эспадой так скууучно!
Но тут же щелочки глаз подозрительно заискрились и улыбка стала еще шире (да куда уж шире то?). Он снова подозвал маленького пустого и спросил:
- А в Общество душ проникнуть сможешь?
- Агась! – пискнуло существо.
И беглого капитана вновь посетило поэтическое вдохновение…

- Нанао-тяяян, в двери кто-то скребется, открой, этот шум уже выносить невозможно!
Капитан восьмого отряда полулежал на мягких подушках с мокрой тряпочкой на лбу.
- Нанао-тяяян…
Из соседней комнаты вышла сердитая лейтенант, отобрала у капитана опохмел, стукнув, по потянувшейся было вслед за бутылкой дрожащей руке, деловито поправила очки и пошла открывать. Что было удивительно, за дверью никого не оказалось, только на пороге лежал слегка помятый белый лист бумаги с надписью «Капитану восьмого отряда».
Лейтенант подняла бумажку, подошла к горе подушек, и показала найденное разлепившему один глаз Шинсую. Начальство после небольшой паузы соизволило все-таки взять листок, развернуть и прочесть написанное:

«Спит Кераку, видит сон.
Слышит - приглушенный стон,
Он проснулся, встал, оделся,
И в пространстве огляделся...
Видит - дверь в кладовку вскрыта,
Ужас! Там саке зарыто!
Вора он накажет строго:
Будет здесь кровищи много...
Он поближе подобрался
И чуть с жизнью не расстался:
Довести могло одно:
Укитаке пьет вино!»

Реакция последовала незамедлительно. Капитан мгновенно вскочил, хоть и лежал до этого в полуживом состоянии, и бросился к двери в заветную каморку, которая имелась-таки в наличии. Сиганув внутрь, он начал резво производить подсчет имущества…
- Сто один, сто четыре, сто три, восемьдесят шесть, девяносто пять… Тьфу, сбился! Вроде не все… Неужели правда? Нет, не может быть!.. Сто девять, пятьдесят два…
На пятидесяти двух Шинсуй остановился, впадая в ступор от увиденного… Конечно, ему могло и показаться, но он точно видел что-то белое. Причем оно активно двигалось меж стеллажей, на которых размещались запасы ЕГО саке. Капитан, не веря глазам, постоял, но затем собрался с силами и начал действовать… Подкравшись со скоростью улитки под кайфом, он выпрыгнул навстречу нарушителю и снова остолбенел…
- Хицугайа-кун, что вы здесь делаете?
- А вы как думаете? Ищу Мацумото…

В Лас Ночес на одного счастливого Шинигами стало больше. Наконец-то пришел ответ! Гин с нетерпением разорвал аккуратно заклеенный Нанао конверт, достал листок и прочел написанное красивым ровным почерком лейтенанта восьмого отряда:
«У владыки День Рожденья,
Гин ему варил варенье,
Все вскипело и взорвалось
И на Гина расплескалось.
Айзен-сама не убьет
Просто скажет: «Идиот!»

Рядом красовался перечеркнутый, криво написанный, Гин полагал, черновой вариант от Кераку:

«У владыки День Рожденья,
Гин ему варил варенье,
Все вскипело и взорвалось
И на Гина расплескалось.
Айзен-сама не ругал,
Просто Гина облизал».

Мерзкое хихиканье разнеслось по коридорам Лас Ночес… Гин был доволен. Перечитав ответ два-три раза, он придумал, как можно от всего этого получить максимум удовольствия. Накатав очередной стишок, он подал его пустому и затем напялил на малыша небольшую камеру…

В лаборатории двенадцатого отряда что-то тихо прошуршало, и перед Куроцучи Маюри на стол приземлился листочек бумажки:
Развернув его, он восхитился гению изобразительного искусства, принадлежащего автору ехидной улыбающейся рожицы, но потом восхищение пошло на спад, ибо он прочел написанное:

«Пьет лекарства Куроцучи –
Хочет стать всех в мире круче.
Все страшнее и страшней,
Можно им пугать детей…».

- Нему! – Лейтенант незамедлительно появилась. – Я что, и вправду такой страшный? – Спросил капитан, неистово вращая глазами.
- Нет, Маюри-сама.
- А, фиг с тобой, дура. Ничего от тебя не добиться. Пойду, спрошу у подчиненных.
Куроцучи направился в казармы, в которые он заходил, разве что для того, чтобы взять материал для исследований. Шинигами сразу переполошились и прижались к стеночке. Маюри неотвратимо приближался. Шинигами закрыли от страха глаза, ожидая развязки…
- Как вы думаете, я настолько страшный, что мною можно пугать детей?
Последовала минута молчания. Затем, кто-то соизволил выдать:
- Н-н-нет, капитан… - И после свершенного подвига незамедлительно хлопнулся в обморок.
Маюри злобно позыркал на остальных и разочарованно вышел. Казармы двенадцатого отряда оглушил коллективный облегченный вздох.
А Куроцучи, еще больше расстроившись, думал, у кого можно еще спросить…
- На что мне эти олухи! Схожу-ка я к специалисту. – И он направился в направлении казарм четвертого отряда…

В это время на территории четвертого отряда капитан проводила обучение новичков обращению с психически больными…
- Капитан, а что делать, если пациент плохо себя чувствует и ему нужно сообщить шокирующую его новость?
- Все просто, сообщите ему правду, когда он будет способен выдержать шок от услышанного, иначе это усугубит психическое расстройство…
В этот момент в помещение ввалился озлобленный на весь мир Куроцучи. Он быстро подошел к Унохане и, стараясь справиться с нервным тиком, спросил:
- Как вы думаете, я настолько страшный, что мною можно пугать детей?
- Конечно, нет, капитан. – Незамедлительно ответила она.
- Фух. – Вздохнул Куроцучи. – Так это была шутка. – И, успокоившись, удалился к себе в лабораторию.
- Вот видите? – капитан четвертого повернулась к ученикам. - Метод действует. Когда-нибудь, можно будет сообщить правду, но во время обострения, как в данном случае, абсолютно не рекомендуется…

Гин тихо попискивал от увиденного. Ответа так и не пришло, но зрелище было убийственное! Поэтическое вдохновение его покидать не спешило…

Иккаку шел своей дорогой в поисках настоящей битвы… От вдумчивых размышлений о сущности драки его отвлек спланировавший на лысую голову листок мятой бумажки. Он брезгливо снял его, оглянулся в поисках Ячиру, как главного подозреваемого в данном инциденте, развернул и прочел:

«Вот Иккаку, наш красавчик,
Утащил у тайчо хавчик.
Долго бегать не пришлось,
Место тихое нашлось.
Он к Рангику постучался,
У нее обосновался.
Сам потом он пожалел,
Что здесь скрыться захотел.
Тайчо лучше пусть убьет,
Он хоть «лысым» не зовет».

Иккаку оглянулся по сторонам и пошел дальше. Гин разочарованно фыркнул, но минут через десять пришел ответ:

«Выходной у Мацумото.
Слышит - к ней стучится кто-то.
Открывает дверь - за ней
Гин, с ухмылкою своей.
-Как идут твои дела?
Хорошо себя вела?
-Все нормально, – отвечает…
Гин ее перебивает:
- У меня болит спина,
Эта боль лишает сна.
Я к тебе всего на час.
Сделай мне массаж сейчас.
Мацумото согласилась,
С Гином в спальню удалилась.
Час прошел, один, другой,
И шестой, седьмой, восьмой...»

Улыбка Ичимару Гина уменьшилась раза в два. Он сдавленно икнул, и пробормотал:
- Откуда он знает?
Следующую жертву Гин выбирал более осмотрительно…
Отослав письмо, он начал выжидать. Неожиданно около двери послышалось шуршание. Ичимару Гин открыл, но никого не обнаружил. Только увесистая пачка бумаги у порога с надписью «Автор: Улькиора Шифер. Поэма. Как трудно жить, когда следит начальство». Гин взвесил томик и даже читать не стал. Такой понапишет!..

В казармах шестого отряда было довольно тихо. Лейтенант маялся с похмелья после визита Рангику. Рядом появился листочек бумаги с надписью «Капитану шестого отряда». Ренджи подумал, что у начальства от подчиненных не должно быть никаких секретов, развернул и прочел:

«Разбежался вот опять,
У Бьякуи весь отряд.
Ренджи День Рожденья справил
Выпить всех на нем заставил,
И теперь Кучики - босс
Объявил для всех допрос.
Кто здесь праздничек справлял?
От возмездия слинял?
Подчиненные - ни слова,
И теперь погоня снова...
Догадался капитан,
Кто устроил балаган.
Кто поплатится за дело,
Коль не спрятался умело...»

Ренджи покрутил бумажку. Глянул на адрес источника, самодовольно хмыкнул и сжег плагиат.

У монитора Гин скрипнул зубами. Пустой перепутал письма! Что сейчас будет!..

Кучики-тайчо сидел, задумчиво глядя на пруд. От философских размышлений о жизни его отвлекло появление белого клочка бумажки с надписью «Лейтенанту шестого отряда». Бьякуя подумал, что от начальства у подчиненных не должно быть никаких секретов, развернул и прочел:

«Ночью Ренджи чутко спит,
Все за Бьякуей следит...
Потому как ночью прошлой,
Потихоньку, с мыслью пошлой,
Тайчо влез под одело:
Ренжди вытерпел немало…»

Далее не последовало видимых реакций со стороны капитана. Только кенсейкан почему-то сполз на бок, на что Кучики-тайчо не обратил никакого внимания. Он неторопливо встал и направился в свой кабинет…

Гин ждал, нервно грызя карандаш. Честно говоря, письма после такого он ждал с меньшим рвением. Наконец пустой появился и протянул ему конверт. Ичимару осторожно развернул его и прочел написанный ровным аристократическим почерком ответ:

«Кира думает о нем...
О начальстве о своем...
Почему, не понимает,
Взгляды Гина избегает...
Гин задумался украдкой,
Почему он в неге сладкой...
Почему при встрече каждой
Он наполнен страстной жаждой?..
И однажды ночью майской
Гин свою снимает маску:
- Кира, дай мне свой ответ...
- Тайчо, выключите свет...»

Гин медленно сполз с кресла на пол.
- А этот откуда знает??? Все, хватит! Свободен! – Он махнул малышу-пустому рукой, повелев удалиться. – Лучше займусь организацией новогодней вечеринки….

Конец.